Список зданий

До и во время Первой мировой войны царское государство начало строить военные объекты вокруг Балтийского моря, известные как Морская крепость Петра Великого. Таллинн задумывался как морская крепость, военно-морская база с заводами, портами и железными дорогами. Так, на вершине полуострова Копли была построена Русско-Балтийская верфь, на южной стороне полуострова — Беккеровская верфь, на северной — Ноблессенская верфь. Последнее было основано совместным предприятием «Noblessner Tehased Aktsiaselts», специализирующимся на дизельных двигателях Эмануэля Нобеля и тральщиках Артура Лесснера. Основной задачей завода было строительство корпусов кораблей и сборка в них машин, электрооборудования и т. д., выпускавшихся на «Вольта». Здания и сооружения спроектированы и построены под руководством инженера В. Сахарова. Строительство завода Ноблесснера началось в январе 1913 года. Завод действовал до 1918 года, т. е. до конца царского правления. Во времена Эстонской Республики предприятие перешло в собственность AS Peetri Tehased. В 1925 году Банк Эстонии приобрел на публичных торгах недвижимость акционерного общества и переименовал компанию в Riigi Laeva- ja Mehaanika Hases. В конце 1930-х годов прибрежная сторона железнодорожной насыпи использовалась текстильной фабрикой Оскара Килгаса. Во время Великой Отечественной войны завод был заминирован, но один неизвестный спас весь комплекс от взрыва, практически полностью была разрушена лишь вспомогательная ремонтная мастерская. После войны завод использовался засекреченным Морским заводом №7 ВМФ СССР, специализирующимся на ремонте тральщиков.
Превращение бывшей промышленной зоны в жилую и коммерческую функцию — естественный и проторенный путь начавшегося постиндустриального процесса уплотнения городов. В то время как промышленные компании обычно продают свои активы застройщикам, в случае с Ноблесснером старому заводу начала давать новое предназначение сама компания, то есть BLRT Grupp AS. В 2001 году BLRT купила промышленный участок Ноблесснер. Вскоре стало очевидно, что в логистически сложном месте рядом с поселком Каламая невозможно эффективно управлять производственной деятельностью предприятия. Близость центра города и моря привела владельца к идее открыть для горожан закрытую территорию завода и продлить к ней общественный пляжный променад.
В 2012 году председатель совета BLRT Марк Берман пригласил Марко Ноорметса в Ноблесснер, имевшего с собой багаж креативной экономики Теллискиви. Лихорадочные поиски идентичности были вызваны также большим количеством архитектурных памятников (14) в этом районе, а также многочисленными ограничениями на застройку. Уже тогда казалось единственным вариантом построить в Р10 многофункциональный концертный зал со специфической архитектурой. В 2015 году BLRT и Merko организовали международный архитектурный конкурс на решение жилого квартала новостройки Ноблесснер, который с проектом «Кодусадам» выиграла компания OÜ AB Pluss. В Ноблесснере для новых построек выбрана земля, освобожденная от советских или современных построек, верхушки причала и площадка с длинными сваями. Поскольку это бывший порт и промышленная зона, всего в 7 м от моря удалось построить жилой дом, что привлекает покупателей, любящих море. Большие новые жилые дома на улице Стаапли замкнулись. Они не относятся к старым промышленным зданиям ни по форме, ни по материалам, фасады украшены исключительно красочным выбором всевозможных строительных материалов. Тем, кто помнит мощные портовые краны, красные фонарные столбы в виде кранов на площади фон Крузенштерна могут показаться отчужденным китчем.
Поскольку BLRT поддерживает высокую культуру, уже в 2009 году судостроительная мастерская Ноблесснера P10 стала временной концертной площадкой для Тыну Кальюсте. Идеи были доработаны в 2015 году в аналитическом центре Ноблесснера, где собрались 30 лидеров из области изобразительного искусства, музыки, театра, кино, танцев и событийного маркетинга. В реализации культурной идеи Ноблесснера важно найти арендаторов-единомышленников, которые связаны с творческими сферами и видят возможность самовыражения в архитектуре памятников архитектуры. Частная галерея Индрека Касела, принимавшего участие в работе аналитического центра, в настоящее время выступает звездой успеха этой идеи в P12, а в P10 расположены фабрика открытий Proto и black box. Культуру питания пропагандируют как в здании P12, так и в Пыхьяласком пивоваренном заводе P5.
Водонапорная башня, ограждения в стиле модерн и административные здания вдоль улицы Тёестузе местами подверглись евроремонту еще в 2000-х годах. Творческая мастерская P11 стала первым из простаивающих производственных зданий, вернувшихся в эксплуатацию. Демонтаж путей железной дороги вдоль улицы Каларанна решил проблемы с доступом к району и спровоцировала волну реставрации исторических зданий. Восстановлены Р3, Р5, Р10 и Р12, продолжаются работы на бывшей электростанции Р7 и вспомогательной ремонтной мастерской Р5.
В Ноблесснере памятники промышленной застройки максимально восстановлены в первозданном виде. Никаких новых объемов к зданиям не прибавлялось, большая часть пристроек советской эпохи снесена. Этот процесс определялся ограничениями наследия, но в большей степени способностью клиента позволить себе такую ​​роскошь. Ведь в других местах распространена практика, что при дополнительном здании получается финансирование на восстановление старого промышленного здания. Нельзя отрицать, что иногда удавалось придать старому зданию дополнительную архитектурную ценность, но Ноблесснер выбрал определенный путь: памятникам явно гарантировано собственное пространство и достоинство.
Сохранение внутреннего простора производственных цехов было обусловлено особыми условиями охраны наследия, но архитекторы и девелоперы также увидели в этом ценность. Потолок проема P3 был сужен и создал просторное свободное пространство возле главной двери. Пролеты с хорошей акустикой судостроительного цеха Р10 оставлены открытыми в западном торце здания, центральный пролет свободен и укорочен лишь лестницей, созданной за противопожарной стеной. Даже если функционально не удалось экспонировать оригинальные промышленные залы во всю их длину, в случае с P12 количество перегородок во всю длину было сокращено до трех, и в помещении все же было достигнуто хорошее впечатление простора. комната с ленточными окнами. В офисном блоке P12 небольшие пространства решены полустенами и скульптурными кубическими объемами, которые оставляют свободно видимыми конструкции крыши.
Авторство инженера Эдуарда Куусика – это оригинальные монолитные железобетонные радиально сходящиеся балки крыши и изящные ребристые подвесные потолки в зданиях P5 и P11 1930-х годов. Некоторые порой удивляют особо смелыми консолями. Таринты датируются тем временем, когда в конце 1930-х годов здания были приспособлены под производственные помещения текстильной промышленности Оскара Килгаса, сейчас они сохранены и отреставрированы. Единственной серьезной проблемой было локальное химическое загрязнение подвесных потолков.
Сложнее оказалась реставрация стальных ферм клепаной крыши царских времен. На складе пивоваренного завода P5 Põhjala каждый стальной стержень нуждался в дополнительном усилении, что очень незаметно решил инженер Маари Иднурм. Оригинальные металлические каркасы крышных фонарей сохранились в корпусах P5, P10 и P12 и были покрыты многослойным стеклом.
Трудности восстановления ранней железобетонной конструкции.
Ноблесснер сохранил и сейчас реставрирует царские монолитные железобетонные конструкции стен и крыши P10 и P12. Общая проблема скрытых железобетонных зданий заключается в экспериментальных технологиях строительства того времени и неравномерном качестве материалов. В P10 также оказалось, что иногда бетонная отливка содержала много крупной гальки, вымытой из моря, арматурные стержни были связаны вместе или слишком близко к внешней поверхности. Состояние конструкций местами было очень плохим, поэтому все незакрепленные части были удалены, а арматура зачищена. Их обработали от ржавчины и зашкретили. Ни материалы P12, ни P10 не были покрыты еще одним слоем и успешно сохранили свой первоначальный профиль.
Из-за длительного отсутствия обслуживания и неотапливаемых помещений исторические промышленные здания сегодня унаследовали мозаичную поверхность стен с облупившейся коричневой масляной краской, ультрамариново-синим трафаретным узором, охристо-серой известковой краской и грязью, сажей и шрамами, оставшимися от производственной деятельности, покрывающими всю территорию. это как дымка. Короче говоря, в здравом смысле, крепкий коктейль из чистой грязи. В случае с промышленными зданиями отделочные исследования проводить не принято. Внешний вид стены во многом зависит от вкуса заказчика и архитектора, предела эстетических допусков и назначения помещения.
В P11, первом отреставрированном памятнике в этом районе, старая штукатурка была радикально удалена со стен старого приходского дома, стены были заново оштукатурены или обнажились без штукатурки. Это феномен инерции, пришедший в Эстонию под концепцией новой искренности в 2000-х годах, когда внутренние слои старых домов были удалены и обнажилась конструктивная часть здания, то есть красота строительных материалов. Утрата старых отделочных слоев сделала интерьеры P11 стерильными.
В корпусах P3 и P5 начата легкая механическая очистка внутренних стен с оставлением всех существующих слоев и даже перебелкой пульверизатором. С одной стороны, этот прием прост и дешев, с другой – придает интерьеру нейтральный вид. Это было особенно важно в здании P3, которое Шиши начал использовать для красочного и пышного декора помещений. Кадр превращает индустриальную грязь в негатив. В производственных помещениях пивоварни P5 старые отделочные слои побелили скорее из гигиенических соображений. Реставрация фасадов P3 и P5 проходила под названием «классический ремонт швов и заделка камня».
Однако в случае с P10 и P12 произошло нечто совершенно случайное, хотя да, мы уже привыкли к метафизическому «уродству» Котла Культуры. Ярмарочная экспозиция всех интерьеров Р10, вестибюля P5 и стен лестничных клеток P12 в стиле «оставим как есть», т.е. «нам не стыдно за то, что есть» перенесена на выставочный зал Р10 как эпидемия в интерьере. Oграниченный бюджет строительства заставил искать наиболее экономичные решения, что по сути закончилось консервацией интерьеров Р10. До реставрации Р10 десятилетиями представляло собой неремонтированное здание, от которого остались лишь ветхие остатки старой фасадной отделки. Организатор строительства Андрус Кыресаар остановил строительные работы после очистки фасадов, чтобы не допустить украшения здания. Дыры заделали, выступающую арматуру заделали, но тонкий равномерный слой известковой штукатурки и цвет царской эпохи восстановить не удалось. Внешний вид отреставрированных фасадов создает впечатление, что ничего особенного не делалось. Фактически стена была тонирована по принципу художественной живописи. Этот подход превысил эстетический болевой порог клиента, и благодаря вмешательству BLRT восточная торцевая стена все еще оставалась розовой. В случае с П12 сразу был выбран путь покрытия фасадов глазурью розового цвета. С одной стороны, был получен более однородный внешний вид, с другой – необходимая прозрачность контуров бетонного каркаса и пустотелых блоков.
Выборочное повторное использование промышленного оборудования и механизмов — вторую жизнь определяют как защитники наследия, так и архитекторы. Детали трансформировались в украшение или получали новую функцию. Все тельферы и подъёмники взяли на себя декоративную или скульптурную роль, вентиляционные трубы и цистерны советских времен на стене вестибюля Р5, тельфер царских времен с сохранившейся как редкость деревянной кабиной в центре Р10, гигантские ржавые шестерни разбросаны по газонам под техникой.
Повторное использование старых деталей потребовало более творческого подхода. Подобных примеров у Ноблесснера предостаточно: в офисном помещении Р5 старые двери превратили в раздвижные, в Р10 в качестве новых щитков использовали электрические шкафы советской эпохи, в зданиях Р3, Р5 бетонную шестиугольную цветную напольную плитку оставили на месте или передвинули, P10 и P12 в интерьере кафе использованы старые деревянные оконные рамы на фоне зелени джунглей в P10. На память о советской памяти в боковом зале Р10 на своем месте остался настенный декор, посвященный коммунизму, а красные плакаты и плакаты по охране труда того времени ждут, чтобы их снова повесили. Деревянный пол P10 был утерян, пропитан свинцом и оловом — наследие тех времен, когда корабли еще обрабатывали оловом. Деревянная ферма P3 рухнула под тяжестью снега еще до начала восстановительных работ. Мародеры, время от времени врывающиеся в заброшенные здания, сделали свое дело, например, в их добычу попали подъемник северного зала сборочного цеха P5, поручни лестниц P5 и P10, а также некоторое оборудование.
В целом, глубокое, многоуровневое и синергетическое возрождение квартала Ноблесснер стало возможным благодаря плодотворному сотрудничеству клиента, провидцев, защитников наследия, архитекторов, инженеров, строителей и арендаторов, способности ценить промышленную архитектуру и интерпретировать ее. это разными способами. Трудно кого-то выделить, но особенно идеально танго по реставрации памятника исполнили архитекторы P10 и P12 (Маргит Ауле, Маргит Аргус и другие), строители (бригадир P10 Айво Педак и бригадир P12 Юллар Хинно) и активные визионеры. (Марк Берман, Марко Ноорметс, Ивар Пийрсалу, Андрус Кыресаар и др.).